«Разделение» — главный марксистский сериал нашего времени: о работниках, которые не помнят мир за пределами офиса. Премьера второго сезона идеально совпала с политическим взлетом техномагнатов
На Apple TV выходит второй сезон сайфай-антиутопии «Разделение», созданной сценаристом Дэном Эриксоном и режиссером Беном Стиллером. По сюжету, сотрудники корпорации Lumon живут буквально двойной жизнью: дома это одни личности, на работе — совершенно другие. Во втором сезоне четверка главных героев продолжает бороться за свои права и расследовать секреты компании. Критик Антон Хитров рассказывает, как сериал связан с романами Франца Кафки, зачем создатели цитируют модернистскую архитектуру и почему проект оценили исследователи-марксисты.
На Apple TV выходит второй сезон сайфай-антиутопии «Разделение», созданной сценаристом Дэном Эриксоном и режиссером Беном Стиллером. По сюжету, сотрудники корпорации Lumon живут буквально двойной жизнью: дома это одни личности, на работе — совершенно другие. Во втором сезоне четверка главных героев продолжает бороться за свои права и расследовать секреты компании. Критик Антон Хитров рассказывает, как сериал связан с романами Франца Кафки, зачем создатели цитируют модернистскую архитектуру и почему проект оценили исследователи-марксисты.
Внимание! В этом тексте есть серьезные спойлеры к первому сезону сериала «Разделение», а также описание некоторых сцен из второго сезона. Будьте аккуратны.
Кто такие innies и outies
Мало кто в курсе, чем конкретно занимается корпорация Lumon Industries. Во всяком случае, ни зрителям сериала «Разделение», ни главным героям, работающим на Lumon, это неизвестно. Единственный продукт этой компании, о котором хоть что-то ясно — чип, вызывающий у пациента диссоциативное расстройство личности. Его используют, чтобы разделить человека во времени: основная субличность наслаждается жизнью — а искусственная берет на себя разные неприятные обязанности. Например, роды. Или монотонную работу в офисе.
Последнее Lumon практикует на собственных сотрудниках. Их рабочие субличности — в терминологии сериала innies, или «интры» — ничего не знают о жизни вне подземного офиса. Самое страшное, что технически все добровольно — как в настоящем капитализме: чип вживляют только тем людям, которые согласились на процедуру разделения. Вот только innies, разумеется, не помнят, как и почему они дали это согласие. Они рождаются в первый рабочий день и умирают в последний, так и не выяснив, над чем они трудились все это время. За попыткой бежать или саботировать работу следует наказание. Внешняя субличность ни о чем таком не подозревает и каждый день исправно доставляет в офис Lumon собственное тело.
Первый сезон закончился бунтом. Четверка главных героев из отдела макроданных — Марк, Хелли, Дилан и Ирвинг (их играют Адам Скотт, Бриттни Лоуэр, Зак Черри и Джон Туртурро) — восстает против компании и находит способ увидеть внешний мир, «включившись» за пределами офиса. Хелли обнаруживает, что она на самом деле Хелена Иган, дочь гендиректора Lumon, которая согласилась на процедуру, чтобы ее прорекламировать. Марк тоже шокирован своим открытием: оказывается, штатная психотерапевтка Lumon мисс Кейси (Дичен Лакмэн) — это его жена Джемма, которую внешняя ипостась Марка считает умершей.
Во втором сезоне корпорация не спешит увольнять непокорных сотрудников: они зачем-то нужны начальству. Воссоединившиеся герои отправляются в путь по бесконечным офисным коридорам на поиски мисс Кейси, пропавшей под конец прошлого сезона. Тем временем их outies, или «экстры» — так в сериале называют внешние субличности — проходят собственные квесты. Хелена устраняет последствия бунта, в котором сама же и принимала участие. А Марк выясняет, что его innie узнал некий секрет, когда во время вылазки обследовал дом своей сестры Девон (Джен Таллок). Перед самым отключением он успел прокричать «Она жива!»: зрители помнят, что речь о Джемме — но Марк и Девон пока лишь мучаются в догадках.
Постепенно, небольшими порциями авторы раскрывают новые подробности о вселенной сериала. Например, мы узнаем, что человеку с «разделяющим» чипом очень непросто сменить работу — и не потому, что внешние субличности уже забыли, как работать. Просто окружающие их боятся и презирают. А еще — что планета пережила какие-то политические катаклизмы: Lumon гордо говорят о филиалах в 206 странах — в реальном мире их максимум 202, если считать непризнанные и частично признанные. Похоже, разделению в этом сеттинге оказались подвергнуты не только люди, но и некоторые государства.
Почему сегодня «Разделение» актуальнее, чем три года назад
Сериал стартовал в 2022 году, собрал отличную критику (рейтинг первого сезона на агрегаторе рецензий Rotten Tomatoes — 97%), а затем, подразнив зрителей клиффхэнгером, взял паузу на три года. Долгий перерыв объясняют не только голливудскими забастовками 2023-го, но и конфликтом в команде: автор идеи, сценарист Дэн Эриксон, поссорился с продюсером Марком Фридманом, еще когда они занимались первым сезоном. Во время работы над продолжением Фридман почти ушел из проекта, но сопродюсер и основной режиссер сериала Бен Стиллер — известный главным образом как успешный комедийный актер — уговорил его остаться.
Второй сезон оказался в числе самых ожидаемых сериалов 2025 года. Критики, которым удалось посмотреть его раньше зрителей Apple TV, порой писали, что он лучше первого. Изобретательная промо-кампания тоже раззадоривала публику. Скажем, накануне премьеры на Центральном вокзале Нью-Йорка построили прозрачный павильон с декорацией офиса. Звезды сериала изображали своих персонажей, занятых работой и не замечающих толпу вокруг.
На сегодня вышли три серии из запланированных десяти, и пока трудно сказать, удалось ли создателям повторить успех первого сезона. Зато сама концепция «Разделения» в 2025 году стала еще актуальнее, чем в 2022-м, и чтобы понять это, не нужно смотреть сериал — достаточно почитать новости. Прямо сейчас в центре общественного внимания — технокорпорации вроде Lumon и техномагнаты, похожие на ее владельцев Иганов, со своеобразными представлениями о мире, человеке и о трудовой этике в частности. Видимо, это одна из причин, почему продолжение проекта вызывает такой интерес.
Чем сериал похож на романы Франца Кафки — и чем отличается от них
Не всякая экранизация и не всякая театральная постановка Франца Кафки так точно воплощает мрачные миры писателя, как сериал «Разделение», который формально никакого отношения к Кафке не имеет. Lumon — убедительный современный аналог загадочных и могущественных организаций из его романов «Процесс» и «Замок». У корпорации такие же туманные цели, ее руководители тоже избегают встреч с подчиненными, а правила и традиции напоминают религиозный культ. Lumon держит в штате придворных художников, пишущих, например, портреты менеджеров в образе покойного основателя фирмы Кира Игана: такой же живописец обслуживал судебную систему в «Процессе».
Даже жаль, что со временем мы непременно узнаем, к чему стремится семья Иган, что за таинственные цифры сортируют сотрудники отдела макроданных и как выжила Джемма, она же мисс Кейси. Ведь, как только это случится, Lumon из непостижимого кафкианского замка превратится в обыкновенную злую корпорацию, какие мы не раз видели в кино и сериалах. Но, работая в области популярной культуры, авторы «Разделения» вынуждены соблюдать ее правила — в частности, давать ответы на самые важные загадки. Писателя такие обязательства не связывали.
Есть еще одно заметное отличие. Если у Кафки в организациях царит суровая дисциплина, а начальники унижают подчиненных открыто, то в «Разделении» корпорация притворяется демократичной и заботливой. Работников поощряют сувенирами, развлекают танцевальными вечеринками, их менеджер мистер Милчек (Трэмелл Тиллман) улыбчив и дружелюбен.
Впрочем, как замечают сами персонажи, компания намеренно инфантилизирует «разделенных» сотрудников. Само их общепринятое название innie — дословно «внутряшка» — звучит по-детски, не говоря уже о слащаво-жизнерадостном дизайне обучающих роликов и корпоративных подарков (Марку, например, во втором сезоне вручают синие шары с его портретами). По сути, начальство навязывает подчиненным детско-родительскую иерархию. Недаром культура компании уделяет так много внимания Киру Игану, ее легендарному основателю: работники, которые не помнят своих настоящих родителей, должны видеть в нем фигуру взыскательного, но любящего отца. Бога-отца, если угодно.
Религиозные аналогии вообще важны для «Разделения». Скажем, в одном из новых эпизодов герои находят в недрах Lumon комнату с зеленой лужайкой, на которой пастухи пасут коз. И хотя шоураннер Дэн Эриксон обещает со временем раскрыть ее буквальное предназначение, на символическом уровне все и так понятно: стадо во главе с пастухом — автопортрет корпорации, которая видит себя в образе библейского Доброго Пастыря.
Выдающийся образчик фирменного патернализма от Lumon можно видеть в первой серии второго сезона: это агитационный кукольный мультфильм, где уже известные зрителям события — бунт и бегство четырех сотрудников — описаны с точки зрения компании.
Рассказчик — буквально офисное здание со смешной физиономией — на словах сочувствует восставшим. Но мультфильм изображает их комичными человечками, которые рассержены неизвестно чем. «Lumon слышит вас!», заверяет офис, обещая бунтовщикам разнообразные блага — от новых закусок и развлечений до свиданий со «внешними» семьями. В третьем эпизоде один из героев проницательно замечает: у слогана из видеоролика есть и другой, угрожающий смысл — за ними следят.
Главные экранизации Кафки
Как устроен уникальный визуальный язык «Разделения»
Помимо социальной остроты и интригующего сеттинга, у сериала есть еще один заметный плюс — визуальная сторона (производство второго сезона обошлось в 20 миллионов за эпизод — это сопоставимо с расходами на «Дом дракона»). Это редкое стриминговое шоу, где работа операторов — прежде всего Джессики Ли Ганье, снимавшей большинство эпизодов — заметна даже неспециалисту. Вот, например, как в «Разделении» показывают переход от одной субличности к другой: камера физически удаляется от актера и одновременно наводит на него зум (это так называемый dolly zoom или эффект вертиго — прием, открытый Альфредом Хичкоком в «Головокружении», а потом удачно использованный Стивеном Спилбергом в «Челюстях»).
Другое яркое операторское решение в сериале — верхние планы в минималистичных интерьерах Lumon. С одной стороны, они подчеркивают тотальный контроль богоподобных начальников над подчиненными, с другой — превращают человека в один из элементов орнамента, такой же, как и аккуратно расставленная офисная мебель.
Об интерьерах (и экстерьерах) стоит рассказать отдельно. Главный художник сериала Джереми Хиндл вдохновлялся архитектурой и дизайном второй половины XX века, прежде всего — проектами американского архитектора-модерниста Ээро Сааринена. Создатель культового кресла «Тюльпан» и монумента «Ворота Запада» в Сент-Луисе, Сааринен настаивал, что главное в профессии архитектора — понимание человеческой психологии.
Например, исследовательский центр Bell Labs в Холмделе, Нью-Джерси нарочно спроектирован так, чтобы ученые из разных отделов могли случайно пересечься: широкие коридоры, комнаты отдыха, балконы с потрясающими видами — все это должно было способствовать обмену идеями. Правда, замысел не удался: сотрудники добирались до рабочего места кратчайшим путем и не чувствовали связи с коллегами из других отделов — даже наоборот, жаловались на изоляцию.
Именно это внушительное здание, построенное в 1962 году и ставшее домом для научных открытий — «промышленный Версаль», как его называют историки архитектуры — изображает экстерьер и просторный холл Lumon в «Разделении». Интерьеры снимали в павильонах; потолок Хиндл тоже подсмотрел в одном из проектов Сааринена, техническом центре General Motors, а монохромный зеленый ковер — в штаб-квартире Французской коммунистической партии авторства Оскара Нимейера, еще одного знаменитого модерниста.
Безукоризненная модернистская архитектура, которая, как и верхние планы, может ассоциироваться с контролем и вызывать у зрителя тревогу — один из многих мотивов, которые сближают «Разделение» с другим отчетливо левым стриминговым хитом, «Игрой в кальмара». Лестницы, по которым игроков конвоируют на бойню, отсылают к испанскому жилому комплексу La Muralla Roja, построенному в 1973 году по проекту Рикардо Бофилла. Правда, раскрашены они в кислотные «детские» цвета (Бофилл работал с цветом куда тоньше) — потому что распорядители игр, как и Lumon, навязывают зависящим от них людям детскую позицию.
По сути, в обоих сериалах архитектура воплощает власть одной группы над другой — ведь, когда архитектор-модернист программирует повседневную жизнь людей, в каком-то смысле он выступает как авторитарный родитель.
Почему «Разделение» — главный марксистский сериал современности
Дэн Эриксон придумал «Разделение», основываясь на личном опыте. Будущий шоураннер трудился на производстве дверей и так ненавидел свою работу, что однажды задумался: было бы неплохо, приходя домой, ничего не помнить об этих восьми часах.
Эриксон столкнулся с проблемой, которую Карл Маркс называл отчуждением труда. В «Экономическо-философских рукописях 1844 года» Маркс объяснял это понятие так: «Труд является для рабочего чем-то внешним, не принадлежащим к его сущности; (…) он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным». Собственно, процедура разделения, которую практикует Lumon — ни что иное, как наглядная метафора такого отчуждения. Неудивительно, что о сериале регулярно пишут с марксистской точки зрения. Например, левый исследователь Мэтью Флисфедер, анализирующий поп-культуру и социальные сети, посвятил ему статью «„Разделение“, отчуждение и перманентная реинтеграция», где связывает сюжет с теориями Маркса и Фрейда.
Нельзя не сказать о заложенном в «Разделении» противоречии — диалектическом, как сказали бы марксисты: проект, который жестко критикует корпорации, выходит на Apple TV — сервисе, принадлежащем компании Apple. Временами Lumon выглядит как сатира даже не на крупный бизнес как таковой, а конкретно на Apple. Например, во втором сезоне у отдела макроданных появляется новый менеджер — девочка-подросток мисс Хуан (Сара Бок), и герои тут же начинают подозревать, что ее держат в офисе против ее воли. В 2011 году Apple признала: на китайских заводах, где производят гаджеты компании, используют детский труд.
Компания, в сущности, даже не скрывает, что это сериал отчасти о ней самой. Накануне премьеры второго сезона вышел промо-ролик с топ-менеджером Apple Тимом Куком в образе «разделенного» сотрудника Lumon. Кук надевает бейдж, спускается на лифте в подземный офис и «переключается». На рабочем месте его встречает улыбчивый менеджер мистер Милчек.
Это далеко не первый случай, когда корпорации зарабатывают на фильмах и сериалах, разоблачающих корпорации. Только в 2020-е годы было еще минимум два заметных примера: фильм Греты Гервиг «Барби» от игрушечной компании Mattel и шестой сезон «Черного зеркала» от Netflix (в сериях фигурировал пародийный аналог их сервиса под названием Streamberry). Зрители замечают иронию. «Когда корпорации сами себя критикуют, они нейтрализуют любую внешнюю критику», — пишет один из пользователей Reddit в обсуждении, озаглавленном «Apple и Lumon пугающе похожи».
Впрочем, еще неизвестно, кто сможет извлечь из этой странной ситуации больше выгоды: компании, которые научились монетизировать самокритику, изобретательные художники, которых они нанимают, или зрители, которые с каждым подобным проектом задают все новые неудобные вопросы.
Мы запустили «Плот» — телеграм-канал, где говорят о культуре в эпоху плохих новостей. Каждый день редакторы «Медузы» Софья Воробьева и Антон Хитров рассказывают о кино, сериалах, музыке, литературе и современном искусстве. Подписывайтесь: будем вместе спасаться в бурю.
Каким получилось продолжение «Игры в кальмара»
Антон Хитров
