«Я не могу больше. Я ненавижу. Я не хочу. Это разрушает меня». Адвокат Михаил Беньяш много лет помогал политзаключенным. А теперь работает сантехником в Литве. Вот его интервью
Михаил Беньяш — адвокат из Краснодарского края, который много лет помогал тем, кого преследуют российские власти. Из-за этого он и сам стал объектом преследования: осенью 2022 года Минюст объявил его «иноагентом», а еще через несколько месяцев Беньяша лишили адвокатского статуса. Теперь Беньяш живет в Литве. Недавно он устроился на новую работу — сантехником — и написал об этом широко разошедшийся в правозащитной среде пост. Найти «нормальную работу» он предлагает и другим своим бывшим коллегам, а также активистам и журналистам, оказавшимся в тяжелой финансовой ситуации из-за заморозки помощи USAID. Вот его интервью.
Михаил Беньяш — адвокат из Краснодарского края, который много лет помогал тем, кого преследуют российские власти. Из-за этого он и сам стал объектом преследования: осенью 2022 года Минюст объявил его «иноагентом», а еще через несколько месяцев Беньяша лишили адвокатского статуса. Теперь Беньяш живет в Литве. Недавно он устроился на новую работу — сантехником — и написал об этом широко разошедшийся в правозащитной среде пост. Найти «нормальную работу» он предлагает и другим своим бывшим коллегам, а также активистам и журналистам, оказавшимся в тяжелой финансовой ситуации из-за заморозки помощи USAID. Вот его интервью.
Внимание! В этом тексте есть мат (и немало). Если для вас это неприемлемо, не читайте его.
— Чем вы занимались на сегодняшней смене (разговор состоялся вечером 6 февраля, — прим. «Медузы»)?
— Все тем же, о чем писал [в своем телеграм-канале]. Выламывал перекрытия, выдергивал большим таким газовым ключом трубы. Такая примерно работа.
Я не могу сказать, что для меня это кардинальный поворот. Я работал строителем до армии, после армии и пока учился на юрфаке. Где-то с 1993-го по 2003 год. Я ничего шокирующего для себя сейчас не обнаружил. Единственное, что меня в таких случаях интересует, — это деньги. Если работа оплачивается и если она честная, то это хорошая работа.
— Вы призвали других правозащитников, активистов и журналистов последовать вашему примеру, потому что «другого пути у нас для нас нет». Почему вы так считаете?
— Потому что кушать надо. Я не верю в профессиональный активизм. Профессиональный активизм свидетельствует о деградации и злоупотреблении. Если человек хочет заниматься активизмом, он может заниматься им бесплатно и делать это искренне. Очень многие думают, что кто-то им что-то должен. Раньше они работали в каком-нибудь правозащитном фонде, а сейчас им перекрыли финансирование — и что же делать?
Поэтому кто-то уйдет, кто-то останется. Тем, кто уйдет на улицу без работы, надо чем-то заниматься. Вот, пожалуйста, работайте, ребята! Можно быть активистом на какие-то копейки, которые ты должен выпрашивать. А можно пойти работать и зарабатывать три-четыре-пять тысяч [евро].
— Сколько вы сами зарабатываете?
— Раза в четыре больше, чем ставка юриста в «ОВД-Инфо». Все зависит от выработки. Хорошо будем работать — будут деньги. Когда я [в январе 2025 года] устраивался, базовая ставка была 3-3,5 тысячи евро. По факту больше. В этом месяце мы ударно поработали, я надеюсь, что будет больше.
Когда я работал адвокатом, привык зарабатывать много. Никакая правозащита, никакой активизм мне этого не даст. Когда я защищал людей [по политически мотивированным статьям], делал это практически бесплатно. Потому что у меня было достаточно денег, чтобы этим заниматься. Только под конец, последние несколько лет, ко мне стали приходить правозащитные организации и зачем-то предлагать деньги. Я думал: дают — бери. Потом я уже понял, что когда защищал ребят, правозащитные организации брали эти кейсы для своих KPI. Я, собственно говоря, не против. У меня была задача людям чуть-чуть помочь.
Сейчас я хочу восстановить свое финансовое положение. Потому что я получил очень серьезные удары, когда на меня наезжала родина.
О положении адвокатов в современной России
— Вы живете сейчас в Литве. Когда вы уехали из России?
— Весной-летом 2023 года. Я уехал, чтобы работать. После того, как меня признали «иностранным агентом» и лишили [адвокатского] статуса, передо мной встала угроза голодной смерти. Я пытался ткнуться в пару дверей, мне говорили: «Миш, ты же все понимаешь». Я, конечно, понимаю. «Новая газета. Европа» делала исследование о том, как «иноагентам» в России искать работу. Я могу сказать: херово! Это практически невозможно.
Работодателей передо мной не стояло. Слава богу, мне предложили пойти в «Санацию права». Это аналитический проект по переписыванию российского закона. Его придумал Володя Ашурков. Но потом там закончилось финансирование. Я посмотрел, что из себя представляет получение финансирования и понял, что не хочу этим заниматься. Мне интересно деньги зарабатывать, а не заполнять эти идиотские отчеты.
— Леонид Волков написал в фейсбуке, что вы до сих пор работаете в «НКО заявила, что Беньяш никогда не работал в «Слове защиты». А также — что это не НКО, а «молодой и независимый проект, освещающий проблемы адвокатуры, юридического русскоязычного сообщества, хроники гибели российского права, вопросы прав человека в России и тех, кто их защищает».">„Слово защите“, невзлинской».
— Боже, какая кринжатина! Мне Невзлин платит? Слушайте, я всегда исхожу из очень простой позиции: дают — бери. Но, к сожалению, Леонид Борисович мне ничего не платил.
— У вас есть предположение, почему Леонид Волков так написал?
— «Слово защите» специализируются на адвокатах. Они время от времени берут у меня комментарии. Иногда они забирают тексты из моего телеграм-канала.
Но какая кринжатина! Вот что значит выйти из интернета на несколько часов.
— Если говорить про ваш уход из правозащиты, то финансовая мотивация очень понятна. Но были ли у вас другие причины?
— Есть вещи, которые вызывают у вас рвоту? Вот у меня рвоту стала вызывать правозащита. Я ею настолько пресытился, что меня даже не тошнит, мне блевать хочется. Я не могу больше. Я просто ненавижу. Я не хочу. Это разрушает меня. Можно сколько угодно говорить про наших замечательных политзеков — конечно, им должен кто-то помогать. Но тот, у кого нет такой тошноты. Мне эта правозащита очень дорого обошлась. Я потерял гораздо больше, чем многие… Мне разрушили карьеру. Когда я приехал в Вильнюс, у меня был один рюкзак вещей.
Леонид Михайлович [Волков] очень умный человек. У него в Вильнюсе есть квартира за 260 тысяч евро, он снимает дом, у него есть машина, хороший доход. У него есть жирок, чтобы заниматься той херней, которой он занимается сейчас. У меня такого жирка нет. Как появится, я тоже буду заниматься какой-нибудь херней. А сейчас — надеваем маску на себя, а потом на политзеков. Потому что если я вдруг сдохну с голоду, политзеками никто заниматься не будет. Обеспеченные адвокаты или активисты сделают это гораздо лучше, чем нищие невротики. А вся наша политическая тусовочка — на 95% нищие невротики.
Эти [грантовые] деньги — это злые деньги. Они не принесут нам счастья. Потому что они отучили нас ценить труд. Когда я стал разбираться во всей этой теме, я увидел, что существуют большие игроки, маленькие игроки. И что есть очень хорошие проекты. При этом меня в свое время звали на всякие мероприятия в Европе. Я приезжаю и для меня оскорбительно, когда я вижу 300 человек — им всем купили билеты, оплатили проживание в гостинице — а они занимаются абсолютной хуйней. Собираются в какие-то непонятные панели, несут откровенный бред. И я прикидываю, сколько это стоит: 50 тысяч евро, 100 тысяч, 200 тысяч. Эти деньги просто сжигают. Лучше бы гуманитарку в Украину купили. Или потратили эти деньги на то, чтобы оплатить курсы переквалификации русским ребятам, которые сейчас нищенствуют. Я знаю [бывшего] координатора штаба Навального, который моет полы — и, кстати, счастлив по этому поводу. Знаю координатора, который стал дальнобойщиком…
С нами поступили очень нечестно. Я думал сначала, что мы все вместе можем что-то изменить. Но потом я понял, что потратить деньги на то, чтобы пожрать, потусить и погулять для какого-то отчета, галочки, что съезд состоялся — это и есть KPI.
— Кто с вами поступил нечестно?
— Непосредственно со мной поступили жестко. Меня преследовали с 2018 года. Меня сначала избили, потом пытали, потом посадили, а потом больше пяти лет судили. Я света белого не видел. А нечестно поступили те, кто кричал-кричал: «Один за всех и все за одного!» Мы все за одного выходили, а потом выяснилось, что один за всех не отвечает. Чуваки, я все понял. Мои проблемы — это мои проблемы.
Всем тем, кто оказался в такой же ужасной ситуации, надо понять: никто не поможет. Мы одни. Хочешь достойно жить — перестань думать об этих легких, лихих деньгах. Это все поделено до нас, они нам не нужны. Не работай в этих НКО. Это настоящая эксплуатация людей. За гроши люди тратят свое время — самое бесценное, что у нас есть. Лучше потратить это время на работу. Это тяжелый труд, но он независимый.
— Вам могут возразить: «Работаю в НКО за копейки, зато приношу пользу людям в России».
— Какую пользу приносит «ОВД-Инфо»?
— «ОВД-Инфо» обеспечивает задержанных адвокатами.
— Что от этого изменилось?
— Человек не один.
— А для чего создана адвокатура? Чтобы развеять одиночество? Работа адвокатов по политическим делам [в России сегодня] сводится к тому, что адвокат является профессиональным плакальщиком. Он приходит, жалеет человека и тому легче. Обучите каких-нибудь глупеньких адвокатов психотерапии. Либо проплатите статус адвоката психотерапевту. Но пожалейте хороших, профессиональных адвокатов. Оставьте их в покое. Потому что на ситуацию это не влияет. Вообще.
Есть такая штука как выученная беспомощность. До правозащиты у меня ее почти не было. Я делал очень много прикольных и классных штуковин, которые серьезно меня интересовали. Благодаря мне люди выходили на свободу, например. Я защищал парк от застройки многоквартирниками — и реально защитил. В 2009 году мы поломали строительство порта в Имеретинской низменности. Я видел результат своей работы. Когда ты занимаешься правозащитой, слышишь только «человек не один, ему легче». А что с моей психикой, никто не подумал? Каково это — годами биться в стену и не видеть вообще никакого позитивного результата?
Видит бог, я даже рад, что Трамп с Маском учудили этот грантоцид. Для того, чтобы остались хорошие, а плохие исчезли, плохо должно стать всем. Напалм выжжет это поле, оно будет чистым и на нем зацветут новые цветы. Появится новая поросль честных и искренних.
— А почему вы уверены, что придут честные и искренние?
— Потому что они уже есть. Мы их просто не видим. Все место заняли моральные банкроты. Вот недавно Леониду Михайловичу [Волкову], уж коли мы начали о нем говорить по вашей инициативе, кто-то написал в комментариях, что ФБК превратился в «Единую Россию». Он очень обиделся и сказал, что будет морду бить за такие слова. На самом деле чувак в комментариях абсолютно не прав. ФБК не превратились в «Единую Россию». Все гораздо хуже: они превратились во всероссийскую партию «Яблоко». А Леонид Михайлович стал вторым Явлинским. То есть абсолютная импотенция, бессмысленность и ненужность.
Есть критерий любой деятельности — польза. Эти люди не производят ничего полезного. И множество молодых, хороших ребят и девчонок, у которых есть свои мысли, взгляд, не могут расти. Помните 16-летнего мальчика с триколором? Он честный, искренний, пытался что-то сделать. Это же здорово. Но вместо того, чтобы его мотивировать, его просто взяли и затравили. Именно так будет поступать всероссийская партия «Яблоко» со всеми молодыми, энергичными, харизматичными. И об этом лучше всего может рассказать [Илья] Яшин. И рассказывал [Алексей] Навальный (оба политика когда-то состояли в «Яблоке», откуда их обоих изгнали, — прим. «Медузы»).
Отец Ильи Яшина — о том, как вместе с сыном работал в «Яблоке»
— Вы упомянули Яшина. Он на свободе, собирает митинги. Почему тогда, на ваш взгляд, кризис в оппозиции?
— Потому что надо вовремя уходить. Вовремя признать, что сделал свою миссию. Сделал все, что смог, и как смог. Никто из них на пенсию не заработал, а работать руками западло, вот и пожалуйста — мы вышли во «Фрирашу» (фонд Free Russia Foundation, «Свободная Россия»; Яшин проводит свои встречи при их поддержке, — прим. «Медузы»).
— А вы сами уход из правозащиты воспринимаете как пенсию?
— У меня есть друг, с которым мы в свое время засудили прокуратуру в Краснодаре. Его очень много преследовали. А сейчас он работает дальнобойщиком в Штатах. И неплохо зарабатывает, кстати. Каждый раз, когда я объявляю краудфандинг у себя в канале, чтобы помочь конкретному политзеку, он скидывает мне деньги. Это его реальная польза.
Я не собираюсь махать кувалдой всю жизнь. И предполагаю зарабатывать много. Сейчас просто осваиваю профессию, которую знал, но сильно забыл. Учу литовский, общаюсь с литовцами. Довольно-таки прикольно провожу время. За хорошие деньги. А когда адаптируюсь — будет что-то еще. Возможно, свою компанию открою.
А если ситуация повернется на 180 градусов и снова стану адвокатом, я буду все делать сам. Я не буду связываться ни с кем из правозащиты.
— Вы допускаете, что вернетесь в Россию?
— Бизнесом я в России точно заниматься не смогу. Допускаю: сдохнет, чего бы не приехать? Важный момент, который хотелось бы, чтобы наши друзья-релоканты усвоили. Конечно, надо будет вернуться в Россию. Но надо подумать о том, какими мы вернемся в Россию. Что мы сможем?
Либо мы будем нищие невротики, которые жили на подаянии у всяких фондов. Либо же мы будем состоятельные люди, у которых свой бизнес, свое жилье в Европе или Америке. Которые стоят на ногах. И которые приедут в Россию не для того, чтобы мстить, люстрировать и что-то подобное. А которые принесут пользу России.
Один известный политический деятель сказал, что России нужны не блогеры, а снайперы. Я не могу согласиться со снайперами, но могу сказать, что России нужны инженеры, строители. Потому что придется очень много делать, а работать никто не умеет. Надо учиться. И это прикольно — зарабатывать деньги своим трудом. Хорошие, честные деньги. Ни от кого не зависеть, ни у кого ничего не просить. Быть самостоятельным.
Со светлой Россиюшкой будущего явно возникает небольшая пауза. Но надо понимать, что мы и есть часть этой светлой Россиюшки будущего. Вы и я. И для того, чтобы она была и светлой, и счастливой, она должна еще быть богатой. Поэтому откладываем цель по свержению Путина — я не верю, что это вообще реалистично, — и ставим более выполнимую задачу: сделать счастливым себя. Сделай счастливым себя, сделай счастливым близких — и счастья в мире будет больше. Это же заебись!
Интервью Ольги Михайловой, адвоката Алексея Навального
Беседовала Кристина Сафонова
Фотографии на обложке: Страница Михаила Беньяша в Facebook
